Американский антрополог Оуэн Лавджой (Owen Lovejoy) предложил интересную и, правдоподобную модель ранней эволюции гоминид (человекообразных обезьян). Эта теория дает объяснение тому как и почему возникла моногамия.
Для большинства человекообразных обезьян репродуктивный успех зависит не столько от плодовитости, сколько от выживаемости детенышей. У человекообразных долгое детство, и на то, чтобы вырастить каждого детеныша, самки тратят огромное количество сил и времени. Пока самка выкармливает детеныша, она не способна к зачатию. В результате самцы постоянно сталкиваются с проблемой нехватки рецептивных самок. Шимпанзе и гориллы пытаются решить эту проблему силовым путем. Самцы шимпанзе объединяются в боевые отряды и совершают рейды по территориям соседних группировок, пытаясь расширить свои владения и получить доступ к новым самкам. Гориллы-самцы изгоняют потенциальных конкурентов из семьи и стремятся стать единовластными хозяевами гарема. Для тех и других крупные клыки — не роскошь, а средство оставить больше потомства. Почему же ранние гоминиды отказались от них?
По-видимому, они нашли иной способ обеспечивать себе репродуктивный успех. Такой способ известен, но он довольно экзотический — его практикует лишь около 5% млекопитающих. Это моногамия — формирование устойчивых брачных пар. Самцы моногамных видов принимают участие в заботе о потомстве.
Лавджой предположил, что речь идет о «взаимовыгодном 
сотрудничестве» полов на основе принципа «секс в обмен на пищу». Это поведение могло развиться у гоминид в связи с особенностями их диеты. В отличии от горилл, питающихся только листьями, всеядные человекообразные должны были действовать энергичнее и преодолевать большие расстояния, чтобы раздобыть что-нибудь вкусненькое. При этом возрастала опасность угодить в зубы хищнику. Особенно тяжело было самкам с детенышами. В таких условиях стратегия «секс в обмен на пищу» становилась выигрышной.
Если самцы начали систематически носить самкам еду, это должно было изменить направленность отбора. Самка была заинтересована в том, чтобы самец ее не бросил, самец — чтобы самка ему не изменяла. Достижению обеих целей мешала принятая у самок приматов манера «рекламировать» овуляцию, то есть время, когда самка способна к зачатию. Такая реклама выгодна, если социум организован как у шимпанзе. Но в обществе с преобладанием устойчивых парных связей самка не заинтересована в том, чтобы устраивать своему самцу долгие периоды воздержания. Самке выгодно, чтобы самец вообще не мог определить, возможно ли в данный момент зачатие. Многие млекопитающие определяют это по запаху, но у ранних гоминид отбор способствовал редукции множества обонятельных рецепторов. Самцы с ухудшенным обонянием лучше кормили свою семью — и становились более желанными брачными партнерами.
Самец, со своей стороны, тоже не заинтересован в том, чтобы его самка рекламировала свою готовность к зачатию и создавала ненужный ажиотаж среди других самцов, особенно если сам он в это время находится «на промысле». Самки, скрывающие овуляцию, становились предпочтительными партнершами, потому что у них было меньше поводов для супружеских измен.
По мере укрепления парных связей предпочтения самок должны были постепенно сместиться от самых агрессивных и доминантных самцов к самым заботливым. У тех видов животных, у которых самцы не заботятся о семье, выбор самого сильного самца часто оказывается для самки наилучшей стратегией. Отцовская забота о потомстве в корне меняет ситуацию. Теперь самке (и ее потомству) важнее, чтобы самец был надежным кормильцем. Внешние признаки агрессивности (например, крупные клыки) начинают не привлекать, а отталкивать самок. Самец с крупными клыками с большей вероятностью будет повышать свой репродуктивный успех силовыми методами, при помощи драк с другими самцами. Такие мужья выходят из моды, когда для выживания потомства необходим надежный муж-кормилец. Самки, выбирающие мужей-драчунов, выращивают меньше детенышей, чем те, кто выбрал неагрессивных семейноориентированных мужей. В итоге самки начинают предпочитать самцов с маленькими клыками — и под действием полового отбора клыки уменьшаются.
В результате у наших предков сформировалось общество с пониженным уровнем внутригрупповой агрессии. Это создало предпосылки для развития кооперации, а затем и к коллективной охоте. Последующее увеличение мозга и развитие каменной индустрии в модели Лавджоя предстает как побочное следствие осознанной моногамии, редкой стратегии среди млекопитающих.
Предки шимпанзе и горилл имели те же исходные возможности, но их «повело» по другому эволюционному маршруту: они сделали ставку на силовое решение матримониальных проблем, и в итоге так и не стали разумными. Ранние гоминиды «избрали» нестандартное решение — моногамию, редкую стратегию среди млекопитающих, — и это в конечном счете привело их к развитию разума.
Nadiia Loversun