Со здоровью, часть кризиса, по крайней мере на этом этапе, переходит во вторую степень, беспокойство о следующем дне и перемены, положительные или отрицательные, которые войдут в экономику и, следовательно, в общество, растут.
Уже на европейском уровне начались дебаты по поводу следующего дня пандемии, и общим знаменателем является необходимость радикальных изменений.
Андреас Феофанус, профессор политической экономии и президент Центра европейских и международных отношений Университета Никосии, анализирует РЕПОРТЕР Ситуация на следующий день объясняет возможности и подводные камни пандемического воздействия, подчеркивая необходимость изменений в модели экономического управления ЕС.
По словам г-на Феофана, развитие пандемии — это возможность ускорить изменения в основах Союза, а также на национальном уровне, и в то же время подчеркнуть повышенную роль национального государства.
Прочитайте интервью как оно есть:
-Планета пережила беспрецедентный кризис, во время которого мы все были испытаны. Вы думаете, что следующий день для граждан будет лучше или хуже и от чего это зависит?
Это действительно актуальная проблема, которая касается исследовательских центров, аналитических центров, политиков, ученых, журналистов и граждан в целом. Когда начался кризис, некоторые интеллектуалы в ведущих университетах опасались, что на следующий день будет опасность найти нас с меньшими свободами и меньшими правами в сфере занятости. Были высказаны опасения, что кризис будет хуже, чем в 2008 году, и это подтвердилось. В настоящее время ведутся дебаты о том, приблизится ли это к кризису 1929 года или, скорее, будет ли это что-то среднее между кризисом 1929 и 2008 годов.
Здесь появляется роль различных действующих лиц, которые сыграют свою роль в борьбе с кризисом и на следующий день. То, что было сделано и теперь считается само собой разумеющимся, это то, что повышенная роль государства подтверждается. Среди прочего, вмешательство правительства было в первую очередь направлено на уменьшение масштабов и стоимости этого экономического кризиса и кризиса в области здравоохранения, вызванного пандемией.
— То есть нас ведут к изменению экономической модели управления?
Очень важно поместить это обсуждение в контекст. В последние недели я провел серьезный пересмотр социально-экономической истории 1929, 1972-1973, 2008 годов и неолиберализма. Когда неолиберализм стал экономической философией в 1960-х годах, он сосредоточился на критике модели кейнсианства по мере ее развития. Критика была сосредоточена на том, что было создано много искажений, что негативно сказалось на экономике. Среди прочего, налоговые ставки были очень высоки, и государственное вмешательство было стремительным. В этом контексте различные философские течения предлагали снижение налоговых ставок, некоторую форму дерегулирования и модернизацию частного сектора. Было также подчеркнуто, что следует уделять больше внимания предложению, а не только спросу.
Все это нашло политическое выражение: Рейган в Соединенных Штатах, Тэтчер в Великобритании и, в меньшей степени, Коул в Германии. По большей части эта философия широко поддерживалась средним классом. Тогда неолиберализм, который был применен к Бушу-младшему и Меркель, был очень резким с дальнейшим снижением роли государства, социального обеспечения и одержимости сбалансированными бюджетами. Некоторые мыслители думали, что это была попытка повернуть время вспять на 100 лет. В то время как эта политика подвергается резкой критике, особенно в Европе, преобладает самый жесткий неолиберализм — Меркель, которую я лично называю неолиберализмом.
В США эта модель отказалась после подъема Обамы. В Европе, однако, преобладали Меркель и неолиберализм с очень отрицательными результатами. И те из нас, кто критиковал эту политику, считались еретиками.
Кризис пандемии коронации выявил обнаженность неолиберализма 2. Среди прочего, с точки зрения здоровья, у нас были проблемы с инфраструктурой в разных странах. Вскоре мы увидели Европейскую комиссию, которая сказала нам, что, поскольку Пакт стабильности был Евангелием, сейчас он расслабляется. А затем пришла Еврогруппа, чтобы сказать, что «тогдашняя политика была неадекватной» и более или менее неправильной. То есть было очень важное признание. В то же время были разговоры о плане Маршалла, экономической экспансии и т. Д., То есть о чем мы говорили в то время.
— Так пандемия исправила искажение?
Я не буду говорить, что он исправил, но что он ускорил изменения. Другими словами, были противоречия, и когда началась пандемия, ускорились события, которые могут произойти через десять лет. И, по сути, предполагается, что государство должно сыграть свою роль, что есть исторические моменты, когда мы должны быть осторожны с нашими финансами, чтобы дефицит увеличивался, потому что приоритет другой. ЕЦБ в настоящее время является лидером в проведении очень экспансионистской денежно-кредитной политики, которая началась при Марио Драги, чтобы остановить кризис еврозоны в то время.
Я считаю, что великая битва уже началась, как в политическом, так и в идеологическом плане. В области неолиберальных сил в любой стране консервативная или христианско-демократическая партия не имеет такой же практики. Консервативная партия Англии стала пионером экспансионистской политики, потому что она намного опередила немецких консерваторов. И сегодня они знают, что модель, основанная на философии Меркель, теперь ушла в прошлое. Поэтому на следующий день мы должны ответить на вопрос, какое государство мы хотим и как общество, как мы будем двигаться вперед.
Одна из причин, почему философия Меркель преобладала в нашей стране и в других странах, несмотря на ее резкость, заключалась в том, что граждане чувствовали, что у них нет альтернативы. Следующий день — это также вопрос философии, идей и политических коалиций.
Будет оценено, смогут ли неолиберальные силы на европейском уровне или в каждой стране в отдельности ответить на горячие вопросы сегодняшнего и завтрашнего дня. С другой стороны, силы левоцентристов, помимо их критики, должны иметь предложение.
Моменты действительно исторические — мы находимся на грани того, что я называю сменой образца для подражания. Новый сезон будет другим. Также очень ясно, что каждое неправильное решение будет иметь цену и цену. В новую эпоху неправильные выборы и решения стоят дороже. Таким образом, этот период подталкивает нас к необходимости вознаграждать меритократию и превосходство.
— Будет ли эта дискуссия проходить на центральном уровне в ЕС, возможно, или в каждом государстве в отдельности?
Это обсуждение уже началось на обоих уровнях. Например, мы все помним закрытие Cyprus Airways. Сегодня посмотрим, сколько миллиардов Меркель поддерживает Lufthansa.
Кроме того, кое-что еще, очень важное для нас, заключается в том, что, несмотря на то, что Кипр — маленькая страна, его нужно будет разместить на карте, чтобы попытаться повлиять на данные новыми идеями и подходами. Я лично видел на практике, когда я был членом европейской сети, базирующейся в Париже, что конкретные цели продвигаются. Я думаю, что мы должны приложить все усилия и попытаться быть убедительными. Очень важно, что, хотя у нас есть свои проблемы, мы понимаем и в то же время вносим предложения о том, что происходит в Европе.
— Вы говорили о превосходстве и меритократии, которые должны существовать. Этот период кризиса преобладал на Кипре?
Десятилетия не могут измениться через два месяца. Стало ясно, что правительство очень хорошо создало научную группу по кризису в области здравоохранения, которая следила за ситуацией и вносила предложения. Эта конкретная ситуация, я думаю, была позитивной, несмотря на все отдельные проблемы. Но я не могу сказать, что мы заложили основы для совершенства. Это займет годы, чтобы объединиться. Я хочу с нетерпением ждать лучшего завтра, несмотря на сложные условия.
Кипр столкнулся с двумя кризисами за семь лет. Как общество и государство у нас были свои недостатки и свои ошибки, но то, как наши партнеры их обрабатывали, было жестким и несправедливым. Теперь пришла пандемия. И гражданин задается вопросом, как его повседневная жизнь, его трудовые права, его свободы и его образ жизни будут затронуты.
Также очень важно подчеркнуть, что на Кипре, помимо проблем, с которыми он сталкивается, как и в остальном мире, есть проблема оккупации и турецкой агрессии. Поэтому Кипру приходится сталкиваться в дополнение к проблемам 21-го века и проблемам 19-го века, которые большинство европейских стран уже давно решили. Поэтому бремя ответственности как на политическую систему, так и на каждого из нас очень велико.
Во время пандемии разные люди говорили о темных силах глобализации, о том, что они хотят контролировать нас во время пандемии и т. Д. В сущности, однако, мы видели, что происходит прямо противоположное. Мы видели закрытые границы, закрытые аэропорты и т. Д. В конце концов, национальные государства становятся ослабленными или укрепленными?
Несомненно, национальное государство возвратилось торжественно как главный герой и в то же время, в то время как ЕС и глобализация (несмотря на частичные и временные неудачи) налицо. И когда-то были политики и аналитики, которые говорили, что те, кто настаивал на ценности национального государства, были старомодны. Жизнь показала, что они совершили серьезную ошибку. Национальное государство возникло снова. И мы должны подчеркнуть, что национальное государство не означает изоляцию. Мы находимся в ЕС, мы находимся в региональной среде восточного Средиземноморья со всем, что влечет за собой, мы являемся частью международной системы. Но чтобы справиться, у нас должно быть сильное государство. И мы должны укреплять его во всех его формах, чтобы граждане имели больше свободы и лучшую повседневную жизнь. И нам предстоит долгий путь в этом направлении.
— В то же время мы еще раз убедились, что в Союзе не было ожидаемой солидарности. Мы видели, как страны зовут на помощь, а ЕС там нет. В сочетании с вышесказанным, можем ли мы сказать, что роль ЕС ослабла?
Ваш вопрос отлично. Поскольку у меня была возможность представить наши взгляды по этому вопросу на европейском уровне, в сети аналитических центров и в качестве Кипрского центра по европейским и международным делам, у нас были различные инициативы по многим вопросам, которые мы обсуждаем сейчас.
ЕС столкнулся с серьезными проблемами еще до коронации. Был евроскептицизм и чувство отсутствия солидарности. Было ощущение, что ЕС ищет свой компас. Это не первый раз, когда это произошло. Но на этот раз это подтвердилось. Любые изменения были сделаны, но этого было недостаточно.
Вот почему я возвращаюсь к первоначальному вопросу. Битва, которая будет вестись на политическом уровне. Приостановление Пакта о финансовой стабильности было большим шагом. Это была одна из главных опор системы, которая изменилась. Конечно, нужно сделать гораздо больше за очень короткое время. И Германия, которая разочаровала многих в последние годы, должна ответить соответствующим образом.
В последние недели меня поразило то, что в систематических публикациях в Германии я видел некоторые тексты, которые начали критиковать Меркель. Одно дело для газет стран Юга, чтобы написать их, и другое для немецких газет, чтобы написать это самим.
Я думаю, что они теперь начинают понимать новые реалии, и они хотят столкнуться с ними. Вопрос в том, как быстро они будут действовать. И в то же время некоторые изменения в некоторых странах могут хорошо работать в других странах.
В случае с Кипром усилия должны быть как национальными, так и европейскими. Вот почему мы призваны быть творческими. Я не согласен с той позицией, что Кипр должен принимать только идеи и инструкции. Кипр должен давать идеи и позиции. Например, в случае пандемии у нас были лучшие результаты, чем в большинстве европейских стран. Так почему же мы не можем показать превосходство на другом уровне?
— По вашему мнению, в каких областях нам следует ожидать позитивных изменений?
Позитивные изменения должны быть сделаны везде. А по вопросам здравоохранения, образования, инноваций, исследований, банковской системы, управления, государственной службы, законодательной власти и исполнительной власти. Коррупция, запутывание и растрата также должны решаться. Короче говоря, нам нужна новая экономическая модель, а также новый общественный договор.
